Как итальянский комик попал в русские исторические анекдоты?

Имя героя нынешнего рассказа может показаться неблагозвучным, но что поделать, как говорится – тут уж деваться некуда. А звали шута-любимца императрицы Анны Иоанновны Пьетро Мира Pedrillo. В Россию он наведывался дважды: впервые еще при Петре I, но тогда визит оказался более коротким. Впрочем, кроме этого имени, у него было множество прозвищ: Адам, Адамка, Антонио, Антоний и даже Петрушка.

Собственно, по специальности этот человек был музыкантом и актером буффонады, и приехал в Петербург услаждать императрицын слух в составе итальянской труппы, выписанной при подготовке к коронации почему-то из Польши. Во главе ее стоял капельмейстер Ф.Арайо, фигура очень интересная и для российского искуства значимая, но к нашему сюжету она имеет лишь косвенное отношение.

В интермедиях Пьетро Мира часто исполнял роль Петрилло (это одна из масок итальянской комедии «дель’арте»). Каким-то удивительным образом третья буква этого слова поменялась на свою звонкую пару, и в веках имя носителя осталось именно таковым, как было названо в начале рассказа.

Пьетро Мира Педрилло

Что-то не заладились отношения у П.М.Педрилло с капельмейстером Ф.Арайо… Да и не мудрено: язык у этого скрипача был острый, как бритва, и колкости, которые он раздавал налево и направо, могли и поранить. Вот и переквалифицировался в шуты по собственной воле, т.е. совершенно добровольно. Забавно: сей переход состоялся первого апреля 1632 года.

Анна Иоанновна, имевшая пристрастие к шутам (которых в России называли дураками), вскоре облагодетельствовала ловкого и предприимчивого остряка, не только развлекаясь его шутками, но и играя с ним в карты, нередко даже поручая держать за себя банк. Этот немолодой уже господин, как пишет Ю.Нагибин, «был силен, ловок, великолепно владел шпагой, а еще лучше кинжалом, – его опасались задевать. Бирон, не разделявший пристрастия императрицы к шутам, – он сам любил только денег и лошадей, – делал исключение для Педрилло».

Герцог Курляндский Бирон

Тот же герцог Бирон, зная о неудачном браке этого человека с женщиной недоброй, некрасивой и притом неверной, пошутил однажды, спросив у Адамки, правда ли то, что он женат на козе. Плут тотчас отвечал: «Не только правда, но жена моя беременна и на днях должна родить. Смею надеяться, что Ваше Высочество не откажется по русскому обычаю навестить родильницу и подарить что-нибудь на зубок младенцу». Мало того, что тот согласился, императрица закатила пышное празднество по случаю объявленных «родин», и Адамка как счастливый отец выручил на этом шутовском мероприятии десять тысяч рублей!

При дворе Анны Иоанновны

В другой раз Педрилло пожаловался Бирону, что ему нечего есть, и выклянчил ежемесячную пенсию в 200 рублей. А потом повторил просьбу... через некоторое время. Герцог, разумеется, несказанно удивился: «Как, разве тебе не назначена пенсия?» Проныра же со скромной улыбкой на устах ответил: «Назначена, ваша светлость, и благодаря ей я имею, что есть. Но теперь мне решительно нечего пить». И что бы вы думали? Добился своего, нахал этакий.

Зато прижимистости у встречных не прощал пронырливый ловкач. Так, однажды отобедав в трактире по соседству с собственной квартирой, обнаружил, что не имеет при себе кошелька, и предложил отложить уплату до следующего визита. Хозяин, однако, отказался и взял в залог пальто. За этим последовала коварная месть.

Адамка начал прикармливать домашнюю птицу трактирщика, которая со все большей охотой наведывалась в его двор. По истечении месяца он запер несчастных пернатых тварей и ощипал их. А на возмущение собственника птиц бесстрастным тоном заявил, что за месячный прокорм взял с них верхнее платье, поскольку они отказались платить.

Монетный жетон, выпущенный в память о кончине Анны Иоанновны

Иногда этот человек позволял себе и руки распускать. Как-то раз он влепил пощечину придворному истопнику, причину рукоприкладства история не сохранила. Зато узнав, что его приговорили за сей поступок к штрафу в три рубля серебром, Педрилло швырнул на стол двойную сумму со словами: «Ну, теперь мы совсем квиты!» – и добавил еще одну оплеуху.

Ловкач не гнушался ростовщичеством, выполнял поручения своей благодетельницы, связанные с выпиской итальянских артистов, закупками тканей, украшений и проч. А после ее смерти вернулся в родную неаполитанскую землю и открыл трактир. И больше никогда не посещал северную Пальмиру... Но настолько хорошо вписался в современную ему российскую действительность, что по одной из версий, пусть и сомнительной, стал прототипом кукольного персонажа Петрушки. А уж в анекдотах сохранился на века.

Школа жизни