Колизей

Сказки по телефону
Джанни Родари.

ПРО ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ УКРАСТЬ КОЛИЗЕЙ

Как-то раз одному человеку взбрело в голову украсть знаменитый римский
Колизей. Он захотел, чтобы Колизей принадлежал только ему. "Почему, -
недоумевал он, - я должен делить его со всеми? Пусть он будет только
моим!" Он взял большую сумку и отправился к Колизею. Там он подождал, пока
сторож отошел в сторонку, быстро набил сумку камнями из развалин древнего
здания и понес домой.
На другой день он проделал то же самое. И с тех пор каждое утро, кроме
воскресенья, он совершал по крайней мере два, а то и три таких рейса,
всякий раз стараясь, чтобы сторожа не заметили его. В воскресенье он
отдыхал и пересчитывал украденные камни, которые грудой лежали в подвале.
Когда же подвал весь был забит камнями, он стал сваливать их на
чердаке. А когда и чердак заполнился до отказа, то стал прятать камни под
диваны, в шкафы и даже в корзину для грязного белья.
Каждый раз, приходя к Колизею, он внимательно осматривал его со всех
сторон и думал: "Он кажется все таким же огромным, но некоторая разница
все же есть! Вон там и вот тут уже немного меньше камней осталось!"
Он вытирал пот со лба и выковыривал из стены еще один кирпич, выбивал
из арки еще один камень и прятал их в сумку. Мимо него проходили толпы
туристов с открытыми от восхищения и изумления ртами. А он ухмылялся про
себя: "Удивляетесь? Ну-ну! Посмотрю-ка я, как вы будете удивляться, когда
в один прекрасный день не найдете здесь Колизея!"
Порой случалось ему заходить в табачную лавку - а в табачных лавках в
Италии всегда продают открытки с изображением достопримечательностей.
Когда он смотрел на открытки с видами старинного амфитеатра Колизея, то
всегда приходил в хорошее настроение. Правда, он тут же спохватывался и
притворялся, будто сморкается, чтобы не увидели, как он смеется:
"Ха-ха-ха! Открытки! Подождите, скоро только открытки и останутся вам на
память о Колизее!"
Шли месяцы, годы. Украденные камни громоздились теперь под кроватью,
заполнили кухню, оставив лишь узкий проход к газовой плите. Камнями была
завалена ванная, а коридор превратился в траншею.
Но Колизей по-прежнему стоял на своем месте и пострадал от воровства не
больше, чем от комариного укуса. Бедняга вор сильно постарел за это время
и пришел в отчаяние. "Неужели, - думал он, - неужели я ошибся в своих
расчетах? Наверное, легче было бы украсть купол собора Святого Петра! Ну
да ладно, надо набраться мужества и терпения. Взялся за дело - надо
доводить его до конца".
Однако каждый поход к Колизею давался ему теперь нелегко. Сумка
оттягивала руки, а они были к тому же сплошь в ссадинах. И когда однажды
он почувствовал, что жить ему осталось недолго, он в последний раз пришел
к Колизею и, с трудом карабкаясь по скамьям амфитеатра, забрался на самый
верх. Заходящее солнце окрашивало древние руины золотом и багрянцем. Но
старик ничего не видел, потому что слезы застилали ему глаза. Он надеялся,
что побудет здесь, на верху, в одиночестве, но на террасу тут же высыпала
толпа туристов. На разных языках выражали они свой восторг. И вдруг среди
множества голосов старый вор различил звонкий детский голосок какого-то
мальчика: "Мой! Мой Колизей!"
Как фальшиво, как неприятно звучало это слово здесь, среди самой
красоты! Только теперь старик понял это и даже захотел было сказать об
этом мальчику, захотел научить его говорить "наш" вместо "мой". Но сил у
него уже не хватило.