Как долго я хотела детей.

Сначала все подруги родили по первому. И я очень радовалась за них. Потом многие из них родили по второму. И мне становилось немножко грустно каждый раз, когда кто-то снова оказывался беременным. Когда некоторые из них завели третьих (а мне было 25), я поняла: все, я никогда не рожу, я опоздала. Как тяжело было смотреть на радостные семейные фотографии в фейсбуке: вот чьи-то дети трогательно завтракают, утренний свет бьется в окно, на их тарелках яичница, они в пижамках. Вот дети в гостях вместе смотрят мультфильм на компьютере, как сосредоточены их маленькие смешные детские лица. А вот выходной, и 25-летние мамы с папами и многочисленными детьми гуляют в парке, их дети ножками разбрасывают листья.

Как завидовала я этой статичной красоте и полноте жизни. Как часто, идя по улице, я чуть-чуть отставляла от себя руку, представляя, что это я иду со своим маленьким сыном. Как часто вечерами я смотрела в угол комнаты, представляя себе там детскую кроватку, а в ней рыжего мальчика. А по утрам, просыпаясь часов в 12, представляла, как он молча приходит и ложится мне под бок, а я копошусь у него в голове и говорю ему нежное.

Ну и что вы думаете?

Теперь я выкладываю в фейсбуке семейные фотографии, как завтракают два моих сына, а в инстаграме в милой сепии они обнимают друг друга, а старший поит младшего из бутылочки, а потом мы все вместе с их отцом делаем семейный портрет в каком-то прекрасном парке. Ну и конечно, вот они смотрят мультфильм, вот он смеется, вот он улыбается. Чудо, а не дети. Чудо, а не жизнь.

И кто-то, наверное, завидует теперь и мне, ставя сто первый лайк сто первому снимку.

Но пришло время рассказать правду о том, что скрывается за этими картинками. 

Первые два года все было как на фотографиях. Один ребенок — это, скажу я вам, вообще тьфу, ерунда (многодетные так скажут, конечно, о двух). Теперь же между моими фотографиями и реальной жизнью — пропасть. 

День начинается с ночи, когда в полубреду я смотрю на кричащего ребенка. Некоторое время я просто пытаюсь понять даже не кто это, а сколько ему и можно ли его кормить грудью.

Потом наступает утро — не в 12 с ласковыми солнечными лучами, а в 6.30, еще темно, младший сын с радостной улыбкой садиста тянет ко мне свои милые пухлые ручки и агукает. Я хватаю его вместе со своим одеялом и подушкой и бегу из комнаты, пока он своим агуканьем не разбудил второго. Я кладу его на пол в гостиной, а сама ложусь на диван и сплю дальше. В 7.30 слышу дикий крик — это значит, что Лева проснулся, треснул Яшу и подбирается к моей голове. На моей голове он прыгает, держась за стенку, а я извергаю допустимые для интеллигентной любящей матери проклятья.

Подхватываю Яшу, несу его в кроватку — время спать снова — и возвращаюсь на диван. Спихиваю Леву и твердо говорю, что буду спать. Лева просит налить ему бутылочку, но я отказываюсь, я не могу встать, я не могу встать, я просто не встану. Тогда он приносит бутылочку и молоко — наливаю. Говорю ему: телефон на столе, поиграй (я публично презирала матерей, которые скачивают на айфон детские приложения, но мы уехали в другую страну, остались без няни и отца, дети стали просыпаться не в 9, а в 6 — и мое презрение сменилось на топ-50 лучших приложений для тоддлеров).

Через полчаса Лева бережно кладет телефон под подушку и продолжает прыгать у меня на голове, на спине, выдергивать волосы, улыбаясь самой светлой своей утренней улыбкой. В 9.30 просыпается Яша, и тогда приходится вставать. 

Хотя сегодня, например, я проснулась только от звука разбившейся чашки: Лева сидел на кухонном шкафчике и боялся слезть, а к луже кока-колы с конфетами и разбитой чашкой по полу приближался Яша. Мне стыдно? Ну да. Стыдно. Могла бы я быть хорошей матерью, вставать в 6 и готовить им кашу, разрисовывать ее вареньем, играть с ними в развивающие игры? Нет, хорошей матерью я могу быть, только если я встану не раньше 10. 

Так, все убрала. Сварила кашу, сделала омлет, усадила Яшу в стул, Леву за стол, надела нагрудники. Мило. Сфотографировала на айфон. Лева отказывается от каши, Лева достает из холодильника йогурт, открывает его, Яша давится бананом, Лева выливает йогурт, бежит за тряпкой, Яша разливает кофе. Так, все убрала, сели играть в железную дорогу. Мило. Сфотографировала.

Лева не хочет играть в железную дорогу, а хочет мультфильмы, а мультфильмы только вечером. Скандал. Лева хочет треснуть брата, а я не даю. Скандал. Лева хочет принять ванну, но он болен и ванну ему нельзя. Скандал. Он хочет мороженого, но мороженого сейчас тоже нельзя. Скандал. В какой-то момент глаза начинают слипаться, и я ложусь на диван, глаза закрываются, и меня снова будит крик — Яша споткнулся и упал. Яша отправляется спать. Лева скандалит, что он хочет спать в Яшиной кроватке, не хочет спать вообще, я прошу не кричать, потому что Яша спит, тогда Лева кричит так громко, что Яша просыпается. А это значит, что вдвоем они только что украли мои личные два часа детского сна. Значит, надо только дождаться вечера — там мне полагается еще несколько часов на все, что я захочу. 

Мы идем гулять, потому что проще застрелиться, чем оставаться так долго в замкнутом пространстве с двумя маленькими детьми. Лучше их привязывать к коляске и выводить в открытые пространства. Лева катается на электромашинке в парке. Время заканчивается, и он начинает скандалить, что хочет еще раз. Лева не ходит со мной за руку, потому что ему больше нравится идти одному, не дает себя обнимать (приходится делать это только ночью, когда он спит, или просто насильно набрасываться на него), с налету взбирается мне на шею и отказывается с нее слезать, даже если на руках у меня Яша, и мы полчаса не можем сдвинуться с места. Он не дает мне танцевать, ему не нравится, как я читаю, ему хочется только, чтоб я пела «Главное, ребята, сердцем не стареть» сто раз подряд.

Вечером, когда часов в 10-11 они оба оказываются спящими (опустим подробности) и появляется время на все, что я захочу, я уже ничего не хочу. Теперь нужно убрать квартиру, всю заваленную Лего, чтобы оно не стало Яшиным завтраком. Отлепить от стен пластилин и убрать в коробочки. Поставить на стол немножко фруктов Леве на утро, чтобы у него был хоть какой-то завтрак.

И вот тут передо мной встает выбор дня: потратить время на работу, на кино, на книжку, страшно сказать, или лечь спать, признав, таким образом, что ничего, кроме детей, в моей жизни нет и быть не может. Ну, может, завтра, но и то вряд ли.

Поборов сон, я иду в комнату, копошусь у Левы в волосах, обнимаю, накрываю Яшу, а потом в тишине и покое выбираю самую трогательную фотографию за день и вывешиваю ее в инстаграм. 

А вопроса к читателям в этот раз никакого не будет, все равно никто ничего интересного давно не советует. К тому же вряд ли кто-то знает, как отвоевать при такой жизни немного сил и времени для себя.

http://www.snob.ru/selected/entry/68075