Я никогда не произнесу слов "господин полицейский",как советует господин Нургалиев

Гайдпаркер: Александр Русаков

Я одна из тех, кого сейчас принято называть «детьми войны». Время неумолимо. Ушли из жизни наши родители – победители в той страшной войне с фашизмом. Теперь уходим и мы, их дети. И чем меньше остается в живых свидетелей того трагического времени, тем больше льется лжи и клеветы на нашу Победу. Поневоле задумаешься: что же будет, когда не станет и нас?

Теперь уже и самым доверчивым из наших сограждан стало ясно, что буржуазное правительство проводит в России политику исключительно в интересах кучки компрадорской буржуазии. А, как известно, «ворон ворону глаз не выклюет»! Но даже при этом кажется невероятным, что при президенте организован совет или комитет по так называемой «десталинизации», деятельность которого направлена на то, чтобы приравнять СССР к фашистской Германии, Сталина поставить на одну доску с Гитлером и практически дискредитировать нашу Победу в Великой Отечественной войне. В реальности за этой Победой – спасение всего человечества ценой крови и жизней миллионов граждан СССР.

Когда мне было полгода, на фронт ушли пять человек из моей семьи. Вернулись двое, в том числе – мой отец. И я всю жизнь сознавала, что живу благодаря подвигу тех, кто защитил всех нас от фашизма. Поэтому я, как и миллионы других моих сверстников, не была убита; я не умерла от голода в Освенциме; у меня не выкачивали кровь в Даугавпилсе и меня не сожгли заживо. Я выросла, у меня родились сын и дочь, а потом появились на свет три замечательных внука.

О фашизме. Господа пивоваровы, жарковы, млечины и иже с ними вопят о нашем покаянии перед немцами и их сволочными пособниками всех национальностей. В ходу очень скользкое слово «политкорректность». Так вот: мой дядя, уйдя на фронт шестнадцатилетним, вернулся с войны в 20 лет израненным и совершенно седым. И поседел он не в бою, а когда после освобождения от фашистов на разоренной Смоленщине увидел колодцы, забитые трупами детей. Взрослых немцы сжигали живьем, а детей – в колодцы.

И перед ними каяться? Ради этого в Кремле и переписывают историю нашей Родины.

При освобождении Донбасса полк отца поднимал из шахты тех, кого потом назовут «молодогвардейцами». В сентябре 1945 г., когда уже отгремели победные салюты, офицеры этого же полка в г. Черновцы на Западной Украине, чтобы подкормить нас, изголодавшихся за войну детей, собрав деньги, послали лейтенанта и двух солдат купить в деревне фрукты. Утром у штаба стояли две корзины со сливами, среди которых были три отрубленные бандеровцами головы советских воинов… Не изгладить из памяти и то, как молодую женщину, приносившую нам молоко, те же бандиты повесили на воротах, гвоздем прибив к ее груди букварь, подаренный моей мамой. Не смей знать «москальску мову».

И за это от нас ждут покаяния?

Под Винницей, в местечке Гнивань, на площади, равной стадиону, есть братские могилы, где лежат расстрелянные пленные, заложники, дети и воспитатели из двух детских домов. В самой Виннице был вырублен парк и оставлен только один дуб – чтобы вешать евреев. Почти всех участвовавших в строительстве шоссе к ставке Гитлера близ этого украинского города расстреляли – более 7 тысяч военнопленных.

Мирных жителей угоняли в Германию. Недалеко от Винницы большое село Калиновка. Из него в немецкое рабство отправили почти 400 человек молодежи от 14 до 18 лет. В 1948 г. вернулась одна девушка. Помню, что звали ее Надей, и была она совершенно седой. Наверное, сейчас в Германии благоденствуют внуки и правнуки хозяев той седой Надейки.

Нам перед ними каяться, господа из комитета по «десталинизации», сидящие рядом с президентом великой России?

Невозможно забыть рассказа моей бабушки, находившейся в оккупации, о том, как на ее отчаянный вопрос немцу-переводчику, за что вешают пленных, последовал ответ: «Они – русские. Этого достаточно». Сегодня вновь вершат казнь русского и советского народа.

Из детских воспоминаний в память врезалось, как в начале учебного года при заполнении классного журнала больше половины детей отвечали, что их отцы погибли, а я непроизвольно чувствовала себя виноватой в том, что мой папа жив. Вот так. И это только часть детских воспоминаний, которые не оставляют меня и в старости.

Я не написала бы этого письма, если бы не включила телевизор 1 Мая и не увидела бы на экране что-то уж совсем невероятное по своей гадости и циничности. На сцене бесновался непотребно обряженный актер и выкрикивал когда-то святое для моего народа слово – партизан. Самое жуткое заключалось в том, что сидящая в зале сытая и нарядная молодежь (простите) ржала. А перед моими глазами сразу встала немая подруга моего детства. Родители ее были партизанами и, схваченные фашистами, молчали на допросах. Чтобы заставить их говорить, палачи на глазах у матери отрубили четырехлетней Оленьке пальцы на левой руке и отрезали язык.

И еще. Патриотами не рождаются. Любовь к Родине прорастает в душе человека в ответ на заботу о нем и внимание к нему. Поэтому в настоящее время в душах людей произошло четкое разделение: Родина – это Родина, а нынешнее государство воспринимается большинством людей только как репрессивный аппарат, поскольку хозяева в нем алчные и безнравственные люди. К тому же и неумные, так как пилят сук, на котором сидят. Терпение народа небезгранично.

Л.В. ЕГОРОВА.
Ульяновск.

P.S. Я никогда не произнесу слов «господин полицейский», как советует министр Нургалиев. Что поделаешь – пепел стучит в сердце.

Судить о прошлом не берусь.

Казалось, кончились набеги,

Опять в беду попала Русь:

Свои терзают печенеги.

Где сел была густая сеть

И хлеб свой рос, цвели сады –

Повсюду можно лицезреть

Следы безумства и вражды.

Пока манкурты, стар и млад,

Былое бьют в хмельном угаре,

Давно не пуганный пират

Вокруг границ зажег пожары.