Весна придет!

Моя подруга развелась. Она страдает, а я даже поддержать ее не могу – самой сейчас не лучше. Я приезжаю к ней в воскресенье, мы гуляем в лесу с собакой, а потом ложимся на диван и часами смотрим старые советские фильмы. 

Иногда за вечер и словом не перемолвимся. Она уже выплакала мне всю свою мучительную историю, которая длится с осени, я ей – свою. Что тут еще скажешь? Мы просто держимся вместе. Иногда в полумраке, под черно-белое мерцание телевизора я протягиваю руку, чтобы коснуться ее руки: «Ты спишь?» Я напоминаю, что я рядом, я окликаю ее из той черноты, в которую она иногда улетает. Я тут. Не бойся. 

В прошлые выходные ее прорвало. Мы как раз смотрели фильм «Весна на Заречной улице». И на соответствующей песне – «Когда весна придет – не знаю, пройдут дожди, сойдут снега...» – моя подруга заплакала. Я бы даже сказала – зарыдала. Местами даже закричала: «Когда? Когда придет эта весна? Будет ли она вообще? Я больше не могу так, я не могу спать, не могу работать, не могу дышать! Я не вижу просвета в этой чертовой депрессии, я подыхаю!» 

Собака испугалась и стала лаять, я зажала себе рот руками, чтобы тоже не закричать, – хороши мы были б все вместе. И только телевизор продолжал свою мелодичную трансляцию: «Теперь я сам не рад, что встретил... Моя душа полна тобой. Зачем, зачем на белом свете есть безответная любовь». 

«Все будет хорошо», – не сказала я тогда подруге, но сказал ей сегодня один малознакомый собеседник, который увидел ее картинку в скайпе – разбитое сердце. Она даже клавиатуру отшвырнула, до того ее взбесили эти банальные слова. От нее, можно сказать, половину оторвали: кости, хрящи, вены – все болтается, кровоточит, а сбоку кто-то бодренько так похлопывает по плечу: «Ну-ну, все будет хорошо». 

«Вы ничего не понимаете», – напечатала она, яростно стуча по клавишам. Выдохлась тут же. Будь у нее силы, она, наверное, дописала бы: «Ничего уже не будет хорошо. Будет только плохо, а потом еще хуже, и так до тех пор, пока кое-как не заживет, пока я не научусь жить без части себя, без второй половинки... Когда? Неизвестно. Сейчас я не верю, что такое в принципе возможно. Сейчас – сделать бы вдох и сделать бы выдох. Сквозь зубы». 

«В 2000 году от меня уходила жена, и я думал, что это и есть конец света, о котором все тогда говорили, – продолжал меж тем случайный собеседник. – Я думал, что все компьютеры теперь остановятся, планеты сойдут с орбит и звезды погаснут. Проблема-2000!.. Я не отпускал жену, валялся в ногах, вскрикивал, как Васисуалий Лоханкин: «Не может один человек уйти, если другой его любит!» Унижался страшно. Иногда даже приходил к ней и ее новому мужчине в дом, сидел там, не знаю зачем. Целый год меня трясло. Не мог даже представить, что кто-то в принципе может занять ее место в моем сердце... Но прошло время. Я счастливо женат уже десять лет. А о первой супруге и не вспоминаю. Точнее вспоминаю изредка, вот как сейчас, с каким-то недоумением: из-за чего я так убивался-то?» 

Я подглядывала за тем, что пишет этот мужчина, понимала смысл его слов и даже отчасти верила ему. Отпустит. Полегчает. Будет лучше. Но сейчас, когда так больно, никакие слова, никакие перспективы не утешают. И ничего с этим не поделаешь. Надо просто ждать. Терпеть и ждать. 

А еще я вспомнила историю о том, как развелась Ниночка, моя дальняя родственница из Одессы. О, что это была за женщина! Она ненавидела сыр, ее тошнило от одного только вида этого молочного продукта. Но все восемь лет брака каждую субботу она ездила на Привоз и пробовала, пробовала разные виды сыра, чтобы выбрать своему Петеньке самый лучший, самый свежий, именно той степени солености и жирности сыр, который он предпочитал. 

К концу восьмого года выяснилось, что Петенька загулял. Была у него интрижка, и он в этом признался даже не без гордости. Ниночка впервые вспылила: «Раз так, то я подаю на развод!» – и уехала на дачу к подругам. Три дня девушки ее приводили в чувство, отпаивали ликерами, выгуливали вдоль берега моря и исполняли что-то из советского репертуара: «Подумай, Нинка, кому ты будешь нужна? А так какой-никакой, а все же муж». К понедельнику клиент созрел – Нина отправилась в город с твердым намерением мужа простить, на интрижку глаза закрыть и жить дальше. 

Квартира была абсолютно пустая – Петенька вывез все. Даже лампочки вывинтил из люстры. Не знаю, как Ниночка это пережила, помню смутные разговоры взрослых о том, что ее даже положили куда-то «подлечить нервы». Но вот что я точно помню, это как она спустя несколько лет смеялась в объятиях мужа Сергея, вспоминая свой первый брак: «Какое счастье, что Петя бросил меня. Иначе я бы так и думала, что семейная жизнь тошнотворна, как овечий сыр. Я бы и знать не знала, что такое настоящая любовь...» 

«Осталось совсем немного, – сказала я своей подруге, которая уже выключила компьютер и смотрела в окно на серую слякоть. – Трудно поверить, но весна обязательно придет». Подруга слизнула слезинку: «Я знаю». 

ИСТОЧНИК - НАТАЛЬЯ РАДУЛОВА, "ВЗГЛЯД"