Дневник чукчи, однако!

Тема чукчей неисчерпаема!

Чистосердечное признание чукотского взяточника: "Наша взяла..."

Приходит чукча в магазин:
- У вас цветные телевизоры есть?
- Есть
- Мне парочку зелёных.

Чукча в книжном магазине просит продавщицу:
- Дайте мне книгу про умного чукчу.
- Идите в отдел фантастики.

Чукча поскользнулся, упал, ударился головой о лед.
- Однако, - говорит чукча, потирая шишку, - была бы мозга, стряхнул бы.

В одном НИИ был проведен эксперимент: чукче сделали имплантацию
жопы. Через двенадцать часов жопа отторгла чукчу.

Как сделать чукчу счастливым на весь день?
- Написать на ленте бумаги с двух сторон: "Смотри на обороте"

Почему чукчи не пьют кипячёного молока?
- Потому что у коровы рога в розетку не влезают!

Чукча в зашел в трамвай:
- А я на этом трамвае до конечной доеду?

Объявление на вокзале:
- Товарищи чукчи! Электросани "Москва-Домой" отправляются с
третьего и четвертого рельса...

Чукча умер и завещал двум сыновьям похоронить его в океане. Оба сына
утонули, копая могилу.

Уговорили чукчу взять на охоту американского туриста. Зашли они
глубоко в тайгу, вышли на берлогу.
- Твоя смотреть, чукча не мешать, - говорит чукча.
И стал чукча прыгать у берлоги, кричать, палкой тревожить хозяина
тайги. Проснулся медведь и на обидчика двинулся. Чукча на лыжи и бежать.
Видит американец, догоняет чукчу медведь. Выстрелил, сразил медведя.
Подбегает к нему чукча:
- Зачем стреляла? Совсем плохой охотник! Как тушу будем к чуму
тащить?

27.09.2001. Запись девятая (чуть позже): Рыбалка перед Прощанием с Чукоткой. Пришла пора прощаться. Мне надо уезжать. От этого немного грустно.  Над головой светит северное сияние, дымят уютные юрты, горит юрта шамана, вдали белый медведь пытается выловить его из проруби. Чукотка. Вдруг всплывает амеpиканская подводная лодка, из нее высовывается адмиpал и спpашивает:
- Куда pусская подлодка ушла?
- Hа севеpо-запад! - сказал я. Она погpужается и уплывает. (Наверное пора уезжать, оленей запрягли уже.)
 Чеpез некотоpое вpемя всплывает наша:
- Куда амеpиканская подлодка ушла?
- Hа севеpо-запад.
- Ты не мудpи, ты пальцем покажи!
О дивная Чукотка, Олиге к тебе обязательно вернется! Иначе я не могу. Олиге, Чукотка.

 ооой, ржунимагуууууу!!!!!!!!!!!!!

Спасибо за позитив!!!

Natali W, ты желаешь моей смерти??????????????????

ага ну что-то типа того!  Продолжение:

24.05.2001. Запись четвертая: Почтальон. Сегодня к нам почтальон пришел. Все стойбище собралось на почтальона смотреть. Даже собаки пришли с оленями. К нам еще ни один почтальон, ни разу не доходил. Все в реке Охтубейке тонули. А этот выжил. Он принес извещение о том, что Аркылаю перевод пришел денежный. Посмотрел Аркылай на извещение и рассмеялся. Перепутал почтальон. Стойбище перепутал. Перевод не Аркылаю был, а брату его – Большому Аркылаю. А Большой Аркылай совсем в другом стойбище жил. Расплакался почтальон. И нам грустно стало. Даже шаман Удыгень заплакал. А почтальон встал, взял извещение и пошел в тундру. Другое стойбище искать. Я стоял на берегу реки Охтубейки, смотрел, как расходятся круги над почтальоном и думал. Смелые эти люди – почтальоны. Олиге, Чукотка.

30.05.2001. Запись пятая: Северное сияние. Шаман Удыгень сегодня всем надоел. Так надоел, что еще чуть-чуть, и мы бы его стукнули. Пулей по голове. Он по юртам бегал и звал на северное сияние сходить посмотреть. А мы знали, что Удыгень, как напьется, всегда северное сияние видит. Потому и не пошел никто северное сияние смотреть. Под конец мы не выдержали и все-таки стукнули шамана. Не пулей, - веслом. Каждый. По семь раз. А нас тогда много в стойбище было. И не приставал к нам больше Удыгень. Зато северное сияние он еще целый год видел. Наверное, зря мы так с шаманом поступили. По семь раз стукнули. Надо было по шесть. Или по шесть с половиной. А северное сияние в тот день и правда было. Мы его видели, когда шамана стукали. Прав оказался шаман. Олиге, Чукотка.

26.07.2001. Запись шестая: Юрта-Яранга. Сегодня мы зло сделали. Из Охтубейки шамана Удыгеня вытащили. Он было совсем утонул, а мы его вытащили. Но это было еще не самое большое зло. К нам родич приехал из дальнего стойбища. Мы раньше никогда этого родича не видели, но он сказал, что родич. Мы ему и поверили. Звали его ужасно – Жигулевск. Говорят, его так папа назвал в честь знаменитой огненной воды. Жигулевск и сам много пил. Он сразу как приехал к нам пить начал. Сначала всю воду выпил, потом молоко выпил, потом к реке Охтубейке подошел. Но из нее пить не стал. Там следы Удыгеня оставались, а он ведь сильно испугался, когда тонул. Тогда Жигулевск водку стал пить. Он ее у Удыгеня на бусы выменял. А когда Жигулевск напился, он стал над нами смеяться. Говорил, что наши юрты не юрты должны называться, а яранги. Говорил, что мы свои дома неправильно называем. Тут мы его и убили. Никто еще в тундре так наши юрты не смел называть. А Жигулевска мы в юрте Удыгеня закопали. У шамана все равно никто не живет. Даже его жена. Олиге, Чукотка.

01.08.2001. Запись седьмая: Белый медведь. Сегодня шаман Удыгень ко всем в гости приходил. А его никто не пускал. Все знали, какой сегодня день. Сегодня был понедельник. А по понедельникам к Удыгеню белый медведь приходил. Он хотел съесть Удыгеня. Удыгень не хотел, чтобы медведь его съел, поэтому каждый понедельник пытался спрятаться в чьей-нибудь юрте. Шаман подходил к юрте и стучал, чтобы его впустили. Шамана никто не пускал. Все выходили на стук шамана и стучали по нему. Никто не хотел, чтобы белый медведь съел их вместо Удыгеня. Поэтому стучали по Удыгеню достаточно часто. От всего этого шаман у нас был очень невысокого роста. И чем больше по нему стучали, тем меньше он становился. Правда, до следующего понедельника он опять вырастал, если конечно его не били моржи, или жена, или еще кто-нибудь. Приближался вечер. Вечером и приходил обычно белый медведь. Удыгень все больше стучал по юртам, все больше стучали мы по Удыгеню. Шаман увидел, что у него ничего не получается, и с горя запил. Удыгень, когда у него было горе, всегда много пил. А горя у него было много. Запил шаман и в этот раз. И так много он напился, что перестал белого медведя бояться. Страх у шамана пропал. Он стал ходить по селению, петь, плясать и камлать заодно. Тут и медведь пришел. Посмотрел белый медведь на шамана, покачал головой и ушел в тундру. И не приходил больше никогда. Плохой у нас в селении был шаман. Его даже медведи есть отказывались. С тех пор Удыгень очень высоким стал. Олиге, Чукотка.

27.09.2001. Запись восьмая: Прощание с Чукоткой. Пришла пора прощаться. Мне надо уезжать. От этого немного грустно. Даже шаман Удыгень, по пьяни впрягший в нары вместо собак моржей, уже не веселит. Я с тоской всматриваюсь в его силуэт, теряющийся в полынье. Жизнь проходит передо мной. Я вспоминаю, как мы ходили бить моржей, а они нас; я думаю о Белом Человеке, который вернулся в свой вездеход, застрявший в тундре, дожидаться утра, не зная, что наступила полярная ночь; в моей памяти всплывает легенда о влюбленных, которые договорились о свидании в тундре и не нашли друг друга, ведь тундра велика; припоминается почтальон, тонущий в Охтубейке и мы, стоящие на берегу. Над головой светит северное сияние, дымят уютные юрты, горит юрта шамана, вдали белый медведь пытается выловить его из проруби. Чукотка. Вернусь ли я когда-нибудь к тебе? Снаряженные олени нетерпеливо бьют копытом землю, а заодно и проходящих мимо соплеменников. Мне надо уезжать. Грустно. И весело. Если уезжаешь, значит, когда-нибудь вернешься, обязательно вернешься. Тундра, застану ли я тебя такой, какой знал всегда? Большой, просторной, загаженной оленями и Удыгенем. Чукотка, Олиге к тебе обязательно вернется! Иначе я не могу. Олиге, Чукотка.