И снова о ремонте

 Если проснувшись утром я вижу Давиде, молча созерцающего потолок, я могу безошибочно прочитать его мысли. Он думает о том, что он самый несчастный мужчина в мире и что ему нужно ехать отдирать плитку в нашей новой квартире. Тот, кто прилепил эту керамическую дрянь в ванной, наверное, люто ненавидел ремонты. Поэтому он сажал ее на века. И клей выбрал самый надежный – не оторвешь!

Промедитировав на кровати перед ноутбуком до одиннадцати, Давиде все-таки уехал в РоццАнжелес, поцеловав меня перед этим в лоб, как покойника.

Я примостилась в кресле с надоевшими, но обязательными по университетской программе, «Удивительными приключениями Робинзона Крузо» и, мысленно спотыкаясь об английскую лексику 18 века, начала читать. Робинзон на страницах книги шустро укреплял себе жилище стеной из честокола и проводил высококлассные ремонтные работы в пещере. И все это при ограниченном наборе инструментов...и уж тем более без пневматического молотка. «Вот ведь, - подумала я, - а мы в ванной пляшем уже второй месяц.» С другой стороны, пещера у Крузо была абсолютно новая. Посмотрела бы я на этого бодрячка, если бы ему пришлось отковыривать от ее стен голубенькую плитку, намертво посаженную предыдущей семьей робинзонов. Не успела я представить эту картину полномасштабно, как зазвонил телефон. «Ты, знаешь, я ключи от новой квартиры забыл!» - грустно сказал Давиде. «Ну, возвращайся, - пожала плечами я, - да и время обеда уже.» «Вот-вот, после обеда поеду!» - согласился он.

После обеда мы насильно навестили нашего друга Пьера и торжественно вручили ему две бутылки Мерло. Пьер готовит потрясающий grifoncello – вино, которое можно испробовать только в Марке и только в августе. Хотя если найти умельца с мягким, покладистым характером, то и чаще. «Заходите завтра, будет готово, - пообещал Пьер и предложил выйти вечером на пробежку. Давиде оживленно зажестикулировал: «Что ты! У меня же ремонт! Это тебе не хиханьки, а работа, требующая самоотдачи!» «Хочешь, я помогу с этой чертовой плиткой?» - сжалился Пьер. Давиде гордо запротестовал. Потом глубоко вздохнул и уехал.

Я постирала белье, развесила его на солнце, отогнала Кату от холодильника и вновь взялась за книгу. Тут же зажужжал сотовый телефон. «Ты знаешь, я забыл взять с собой бируши!» - послышался разочарованный голос в трубке. «Давиде! Ну, итыть!» - чертыхнулась я. «Я не могу без бирушей работать пневмомолотком! – завопил мой друг, - у меня потом три дня в ушах свистит! Должны же существовать хотя бы элементарные нормы безопасности!» Через полчаса мы уже ползали по Leroy Merlin в поисках затычек. Затем мы приобрели какой-то «важный» шланг. Заехали за пятилитровой бутылью для grifoncello в Iper. Выпили кофе в баре, потому что «этичертовыперцыуменянеперевариваютсяникак» и в память о Пьетро Ферреро поели шоколадных конфет. День клонился к вечеру. «Я думаю, что нужно принять предложение Пьера,» - задумчиво сказал Давиде. «Ты о плитке?» - спросила я. «Нет, о пробежке. К плите вернемся завтра!», - твердо постановил он. И мы вышли на пробежку укреплять его боевой дух перед завтрашним днем. Завтра я проснусь, и он опять будет смотреть в потолок, чувствуя себя самым несчастным мужчиной в мире.