О вере и рассеянности (вечернее размышлятельное)

 

На Урал пришла настоящая зима: -25 и пятиметровые сугробы. Там, в Екатеринбурге, в шкафу меня ждут две шубы и ватиновые штаны. Чем холоднее здесь, в Италии, тем сильнее я по ним скучаю. Друзья Давиде уже начали сомневаться в моей национальности. Как и многие итальянцы, они верят, что русские в мороз ходят по снегу в трусах и получают от этого нечеловеческое удовольствие. Я их явно разочаровала.

 

Мой преподаватель по-немецкому, например, верит, что русские пьют. А еще в то, что это безумно остроумно давать всей аудитории на перевод фразу: «На завтрак я ем бриошь», а мне и девочке из Белоруссии –  «По утрам я пью водку с товарищем». Хотя, конечно, русские пьют...а кто-то, может быть, и по утрам.

 

Давиде в настоящее время верит, что умирает. Три дня назад он ушел играть в футбол с видом триумфатора, а вернулся домой хромой, несчастный и с температурой. Теперь он сидит в кресле с перевязанной ногой и горлом, время от времени порываясь написать завещание. Но сделать это не может, потому что каждые пятнадцать минут проваливается в сон.

 

Я сейчас сильно хочу верить, что тот снимок, который я по ошибке послала заказчику вместо своих банковских реквизитов, не дошел. Или дошел, но не открылся. Или открылся, но заказчика не удивило, что вместо кода карты и названия банка на него с фотографии смотрит лохматая девочка с высунутым языком и яблоком в левой руке.

Стыдно.

Интересно, можно ли отправить деньги по фотографии?  Или современные технологии еще до этого не дошли...? J