-
Гигантский Louis Vuitton на Красной площади и толпа демонстрантов в тысяче километров, на Европейской — это выглядит так, будто какой-то анти-Диккенс пишет попсовую версию «Истории двух городов», только не про Лондон и Париж, а про Москву и Киев.
Много кто уже сравнивал два славянских города в этом духе. В Москве, мол, в 2011-2012 гг. очкарики вышли на улицы, собрав предварительно много денег на биотуалеты, да разбрелись по домам, занялись своими хомячьими делишками, а про пострадавших за них политических узников — забыли. В Киеве сейчас — другое дело: там и по ночам не расходятся тысячи протестующих, и нужду справляют где придется: и.о. мэра только на шестой день Евромайдана пообещал поставить для них биотуалеты бесплатно. И с полицией в Москве дрались как-то неуверенно, «космонавтам» потом даже врать пришлось, что их побили сильней, чем на самом деле А в Киеве-то все по-настоящему, не надо будет, если что, «беркутам» ничего приукрашивать на суде, которым нынче грозят участникам неудавшегося штурма Кабмина.
Между тем Евромайдан — и по сути, и по результатам повторение нашей осмеянной и оплаканной «Снежной революции». Главные его свойства те же:
1. В первую очередь это бунт умного меньшинства. Ночью 21 ноября, сразу после того, как украинское правительство приостановило подготовку к подписанию пакта с ЕС, на улицу первыми вышли журналисты и прочие интеллектуалы. Для этих людей европейский выбор — не экономический, он не про свободную торговлю, не про отмену виз в каком-то отдаленном будущем, не про вступление в организацию под названием ЕС; это культурный выбор. Подтверждение их жизненных установок. Как писала коллега Катерина Коберник, участница Евромайдана, «примерно половина страны давно строит Европу у себя дома. Начиная с мелочей: не бросают окурки из окон, сажают цветы на балконах, сразу по многим причинам пересаживаются на велосипеды, учат детей нескольким иностранным языкам и терпимости. Они с настойчивостью шизофреников не дают взяток милиционерам и судьям, расплачиваясь за это проигранными делами и огромными штрафами».
Вот так эти люди представляют себе Европу.
Есть у них и представление о России: они пытаются следить за нашими новостями. Это так же трудно, как из Москвы отслеживать украинские события: в обеих столицах большинство СМИ погрузились в окологосударственный сумрак. Но и сам этот факт уже пугает умных украинцев: они категорически не хотят, чтобы у них стало как у нас.
Но поздно им пить «Боржоми». Уже стало.
Коберник вместе с другими коллегами уволилась из медиахолдинга UMH, когда новые владельцы ввели там цензуру в пользу президента Януковича и его семьи, но такие, как она, — белые вороны в Киеве. Их и там, как в Москве, меньшинство. Не половина.
Видимость более жесткого протеста, чем наши «снежные», Евромайдану придали драчливые ультрас и прочие радикалы с газовыми баллончиками. По уровню насилия их действия где-то на полпути между московской мини-потасовкой 6 мая 2012 года и стамбульскими беспорядками, имевшими место годом позже и тоже не принесшими серьезных результатов. Не Тахрир, без шансов.
2. У Евромайдана, как и у московских митингов, нет внятных и достаточно радикальных требований. Ну да, кто-то за отставку правительства, свернувшего с европути, кто-то просто за немедленное подписание договора об ассоциации с ЕС. Но как московские демонстранты не верили в то, что существенный прогресс — например, переход к честным выборам — возможен, пока во главе страны Владимир Путин, так и «европейские» украинцы понимают, что их страна едва ли изменится при президенте Викторе Януковиче. Один киевский знакомый даже сказал мне, что не хочет, чтобы Янукович подписывал договор с ЕС: он никакой на самом деле не европеец, будет одно притворство. На самом деле и участники московских митингов, и киевские демонстранты хотят одного – смены режима. Им нужен более европейский. Но по-настоящему биться за эту цель они не могут, потому что...
3. Как и у московских, у киевских протестов нет лидера. Причем у украинцев эта проблема даже серьезнее, чем у нас. Майданов до последнего времени было два: один с политиками, другой без. Умная Украина не доверяет никому из политических лидеров: не только Януковичу, но и Виталию Кличко, которого многие считают связанным с бандитами, и Арсению Яценюку, над которым подтрунивают как над слабаком. А Юлия Тимошенко слишком давно в тюрьме, и сейчас тоже не может присутствовать на митингах лично. В 2004 году победоносных украинцев объединяли фигуры Тимошенко и Виктора Ющенко (как в 1991 году Москва верила в Ельцина). Сейчас нет таких фигур и не предвидится: резерв исчерпан, даже Навального своего нет на горизонте. А для победы народному протесту нужен лидер, равновеликий правящему. Вот и у турок ничего не вышло: некого было противопоставить премьер-министру Эрдогану.
Можно, конечно, концентрироваться не на сходстве, а на различиях. Украинская безбашенность и правда контрастирует с московским прагматичным эгоизмом, а подчеркнутая мягкость Януковича в обращении с протестующими — с саркастической презрительностью Путина (для украинского президента они заблудшие дети, которым папа даст любимую игрушку, но попозже; Путин же видел в «болотниках» врагов, подлежавших разгрому). Но это все частности. Евромайдан закончится пшиком из-за слишком большого сходства с несостоявшейся «Снежной революцией» в главном. Ни один режим еще не пострадал от сопротивления со стороны людей, которые вроде бы умнее его, но хуже понимают, чего хотят и кто представляет их интересы. Как и в Москве год назад, в Киеве власти не с кем вести переговоры, не перед кем капитулировать, если бы она вдруг этого захотела.
Настоящая битва предстоит Украине в 2015 году. Тогда, на президентских выборах, у украинцев будет шанс, который не использовали русские в 2012 году, — если до тех пор появится всенародно признанный проевропейский лидер. Тогда же и будет повод для настоящего Майдана, такого, как девять лет назад, — если голоса посчитают нечестно.
А то, что сейчас, — только репетиция. Время еще есть, хоть его и немного.
