«Он - не человек. Он изучает нас, пытаясь стать похожим. Но почему-то берет от нас худшие черты». Это - реплика немецкого журналиста антифашиста Фрица Герлиха, роль которого в фильме «Гитлер. Восхождение дьявола» блестяще сыграл Мэтью Модайн.
Но разве подозревал Кристиан Дюгей, режиссер-постановщик фильма, получившего «Эмми» в двух номинациях, насколько актуальным станет его произведение. Уже даже то, что «Гитлера...» запретят в Беларуси, говорит о многом.
Но мы имеем дело с более чем прозрачными историческими аллюзиями, нежели прихоти «бацьки». Фюрер, наверное, переворачивается в гробу (если бы такой был), узнав, что через 79 лет после самоубийства в бункере рейхсканцелярии в столице страны-победителя будет руководить его последователь - Владимир Владимирович Путин.
ВВП, которого все называют постсталинистом, на самом деле постфашист. Об этом более чем убедительно написал недавно в Der Spiegel Ян Фляйшхавер: «Возможно, мы не решаемся провести правильные параллели, потому что они напоминают нам о времени, которое, как мы думали, осталось навсегда позади... Партия "левых" и некоторые социал-демократы в Германии считают Путина человеком в духе советских вождей, которые всегда отстаивали идею социализма. Но в основе лежит одна ошибка: "Путин не посткоммунист, он постфашист».
А теперь о реплике Герлиха. На самом деле: у Путина, как и у Гитлера, был свой Версаль - Беловежская пуща. Унизительный для Германии мир вполне ассоциируется в сознании российского заправилы с крахом СССР.
У Путина, как и у Гитлера, свои штурмовики - озлобленный люмпен, сформированный Роммом в СА. Только для ВВП этим озлобленным постсовковым люмпеном умело манипулируют подконтрольные СМИ, интеллектуалы-реваншисты, небрезгливые шоумены и одиозные «мастера культуры».
У ВВП есть даже свой Герлих - несколько несогласных, - Макаревич или Ахеджакова.
Путин - нелюдь, он действительно изучал нас, «пытаясь стать похожим». Отсюда его странные обезьянничанья - полет со стерхами, охота на лососей и медведей, обнаженные торсы. Говорят, дуче Муссолини также любил похожие фотосессии. После них - этих эффектных трюков, тиражируемых потом телевидением и нелюбимым ВВП интернетом, - рейтинг альфа-самца растет, как на дрожжах.
Но самым действенным инструментом удержания власти для Путина, как и для Гитлера, стала война. Именно она обострила дикие реваншистские страсти до предела, именно конфликт с Украиной отчетливо продемонстрировал миру, что ему рано забывать уроки прошлого, что на самом деле страница фашизма не перевернута, что все следует начинать снова. Среди прочего - и Нюрнбергский процесс-2.
Собственно, против чего так озверело воевала путинская пропаганда в «мирное время»? Против отождествления гитлеризма и сталинизма. «Ради Бога, не сравнивайте «Божий дар» с яичницей!». А что имеем на выходе? «Данциг от нас отобрали. Коридор аннексировала Польша» (Адольф Гитлер, выступление в Рейхстаге. 1 сентября 1939 года). «И когда Крым вдруг оказался уже в другом государстве, вот тогда уже Россия почувствовала, что ее даже не просто обокрали, а ограбили» (Владимир Путин. Речь перед Федеральным Собранием РФ. 18 марта 2014 года).
У Гитлера и Путина - даже общий международный контекст. Его можно описать словами Эдмонда Бьорка, приводимыми в упомянутом уже фильме: «Для триумфа зла необходимо только то, чтобы никто из хороших людей ничего не делал». Разве чеченскую бойню Запад не проглотил тихо, как когда-то Судеты? Разве аннексия части Грузии не происходила под неодобрительное ворчание «цивилизованного мира», как и аншлюс Австрии? И только Крым стал для европейцев и американцев своеобразным «Глейвицким инцидетом», после которого замаячила перспектива глобальной войны.
Этот международный контекст следует искать и в чисто ментальной плоскости. "Например, в Европе недопустимо бить женщин. Но Путин в этом ничего плохого не видит. Европейцы не могут этого понять. Как и с Гитлером: они не могли понять, что у него на уме, - говорит Адам Михник. - То же самое с Путиным. Я не могу ему доверять. Я заметил, что Путин никогда не смотрит в глаза и что каждое сказанное им слово — ложь... Само понятие истины, понимание того, что истина есть принятие реальности, кажется, для него не существует".
...Он действительно «изучает нас». Но мы-то его уже распознали!
