— Ничто любимое не может быть обузой.
------------------------
— Прелестные малыши! Очаровательные братья!
— Мы не братья, — басом сказал Шурик.
— Они не братья, — подтвердил Васька.
— Неужели? — удивился дядя. — А я думал — братья. Чем-то похожи: один беленький, другой черненький…
------------------------
Коростелёв прерывает её и говорит:
— Я тебя люблю.
Мама не верит:
— Правда?
— Люблю, — подтверждает Коростелёв. А мама всё равно не верит:
— Правда - любишь?
"Сказал бы ей "честное пионерское" или "провалиться мне на этом месте", — думает Серёжа, — она бы и поверила".
------------------------
— Разве можно допустить, — возразила мама, — чтобы ребёнок критиковал взрослых? Если дети примутся нас критиковать - как мы их будем воспитывать? Ребёнок должен уважать взрослых.
— Да за что ему, помилуй, уважать этого олуха! — сказал Коростелёв.
— Обязан уважать. У него даже мысль не должна возникнуть, что взрослый может быть олухом. Пусть сначала дорастёт до этого самого Петра Ильича, а потом уж его критикует.
— По-моему, — сказал Коростелёв, — он давно умственно перерос Петра Ильича. И ни по какой педагогике нельзя взыскивать с парня за то, что он дурака назвал дураком.
