Лучшие православные патрули — те, что патрулируют собственные души
25.08.2012Сначала идея завести православные ДНД, которые будут патрулировать территории возле храмов в Москве и Подмосковье, отлавливать кощунников и кощунниц, и не то примерно наказывать их, не то передавать в руки нашей безбожной полиции, — казалась мне основанием для текста о том, что нет более опасных врагов государства, чем его активные патриоты. Из самых благих намерений, искренне желая делом спасти землю и веру, они автоматически делят людей на своих и чужих. И готовы бороться с чужими, тем самым еще сильнее разъединяя россиян. Но волей профессионального случая мне довелось полемизировать в прямом радиоэфире с автором идеи православных патрулей, руководителем русского православного движения «Святая Русь» Иваном Отраковским. В результате текст будет совсем о другом.
Реакция на два события — приезд в храм Христа Спасителя великой православной святыни, пояса Пресвятой Богородицы в ноябре прошлого года, и призыв девушек в балаклавах (теперь-то все мы знаем, что Балаклава не только район Севастополя) в феврале года нынешнего к этой самой Богородице в том же самом храме прогнать Путина — создала иллюзию, будто современная Россия православное царство. Для государства, где 82 процента населения русские и три четверти из них считают себя православными, — это очень опасная иллюзия. Арифметика тут полностью искажает суть дела.
Конечно, нынешней российской власти, претендующей на бессмертие, было бы очень кстати, чтобы народ жил с непоколебимым убеждением, будто всякая власть от Бога. Но ни по действующему законодательству, ни доктринально, ни по факту существования в России более двух десятков миллионов мусульман, а также немалого количества буддистов, малого количества иудеев, несчитанного числа атеистов и агностиков, — православие не может быть фундаментом построения постсоветской России. Реакция вполне светских СМИ на толпы верующих в очереди к поясу Богородицы, инквизиторская свирепость светских властей в деле Pussy Riot придали православию непропорционально большое значение в жизни страны.
Теперь мы пачками читаем исповеди людей, которые либо хотят отречься от «нехорошей церкви» после приговора за панк-молебен, либо, наоборот, гордо заявляют о том, что остаются с ней и во дни позора, либо видят в этом приговоре достойный пример защиты истинных народных ценностей. Нам рассказывают о каких-то страшных испытаниях, которые якобы нынче претерпевает православие на Руси. Будто бы у нас сейчас массово уничтожают храмы и убивают священников, как на заре советской власти.
Конечно, для одних Святая Русь — это православное царство, для других — халифат, для третьих — светская демократическая республика западного образца. Но надо наконец вернуть веру в единственно нормальное и достойное русло частных отношений конкретного человека с мирозданием. Не «Бог с нами», а «Бог со мной».
В России нет государственных религий, и, возможно, только это еще как-то удерживает ее в нынешних границах при предельно размытой идентичности нации. Когда на матче Лиги чемпионов между «Спартаком» и турецким «Фенербахче» болельщики вывешивают баннер «Сегодня побеждает православие» и транспаранты с перечеркнутой мечетью — это прямое следствие нынешней государственной истерии вокруг самой массовой российской конфессии. Такое буквальное превращение фанатов в фанатиков.
Религии уже многие века помогают циничным правителям натравливать людей друг на друга. Но происходит это только там и тогда, где и когда вера перестает быть частным делом человеческой души. Когда становится мобилизующим экстрактом, бездумным основанием для объединения людей в фанатичную толпу. Формально — для защиты своих святынь и принципов от врагов, фактически — для борьбы с иноверцами и инакомыслящими.
России веками удавалось избегать религиозной вражды. В ней были погромы, но не было Варфоломеевской ночи и крестовых походов. Она уже была православной империей, но старалась не уничтожать на корню национальную самобытность присоединяемых народов. А там, где все-таки делала ставку на истребление этой самобытности, — чаще всего проигрывала. Но сейчас мы не православная и не империя. России едва ли в обозримом будущем удастся присоединить новые территории — скорее придется сильно потрудиться, чтобы не потерять нынешние. Причем без всяких войн, просто от естественного вымирания людей и физической невозможности освоить бескрайние пространства.
Лучшая защита православия, как и любой другой религии в России, — искренняя вера людей в своего Бога без попыток силой навязать эту веру другим. Никаких гонений на православную веру в стране нет. Есть очевидная попытка власти цинично использовать православие в корыстных целях и печальная готовность многих православных быть использованными — безропотно, бездумно, бездушно.
Лучшие православные патрули — те, что патрулируют собственные души и не пытаются представить ситуацию в России в категориях неистовой войны за веру с вражеским окружением. Собственно, такие представления лишь дублируют любимую мысль нашей светской власти о стране в кольце внешних врагов. Только обе эти мысли не имеют ничего общего с искренней верой частного человека в Творца.
