Уж сколько раз твердили человечеству о низкой эффективности и сомнительной пользе разнообразных диет… Человечество, и в особенности — его лучшая половина, бесконечно занято решением двух постоянных вопросов: что бы вкусненького сегодня съесть и как похудеть.

Похудеть человечество желает во-первых, быстро, во-вторых — не ограничивая себя в любимой еде, в третьих — без вреда для драгоценного здоровья. В ход идут патентованные чудодейственные пилюли, содержащие яйца глистов, волшебные обертывания грязями, магический способ «не есть после определенного часа», и многое другое. Среди армии женщин и мужчин, страстно желающих похудеть, и добивающихся на этот поприще больших или меньших успехов, есть те, кто преуспел больше других. Наиболее преуспевшие нередко становятся пациентами психиатрических клиник и реанимационных отделений госпиталей, куда их доставляют с диагнозом «кахексия» (крайняя степень телесного истощения).

Нет предела совершенству

О нервной анорексии — психическом заболевании, при котором больной патологически ограничивает себя в пище в стремлении как можно больше похудеть, не писал — да и не читал — разве что ленивый. Это воистину «модное» заболевание Еще бы — им страдали и знаменитые худышки модельного мира Твигги и Кейт Мосс, и принцесса-несмеяна Диана, и актриса Джейн Фонда… В разное время нервную анорексию именовали «болезнью балерин» и «модельной болезнью». То и дело в прессе попадаются упоминания о новых и новых рекордах, достигнутых на ниве похудения молодыми девушками — совсем недавно одна юная киевлянка оказалась в госпитале с весом всего 18 кг!

Врачи и журналисты чаще всего сетуют на увлеченность современными стандартами красоты, сегодня как никогда сравнимыми разве что со стандартами концентрационных лагерей времен Второй Мировой Дескать, молодые женщины до такой степени стремятся уложиться в эти заниженные по всем биологичесим показателям нормы, что на этой почве лишаются рассудка. В действительности же у больного нервной анорексией абсолютный физический идеал, которого хочется достичь, тот самый заветный вес, на котором можно остановиться, отсутствует. Зато имеется идеал относительный — вес меньше, чем сейчас, и любой ценой На этом пути больные, преимущественно — женщины, раздирают себе пищевод и изнуряют организм клизмами, пытаясь избавиться от съеденного, и радуются, словно дети, заострившимся скулам, выступающим тазовым костям и просвечивающим под кожей ребрам. Больные зачастую становятся искусными кулинарами и домашними «пищевыми тиранами», заставляя других членов семьи есть часто и помногу.

До какой степени нужно не любить собственное тело, чтобы подвергать его подобным испытаниям?

До какой степени возможно преодолеть один из базовых человеческих инстинктов — инстинкт самосохранения, чтобы не побояться реальной угрозы физически исчезнуть?

И, наконец, до какой степени нужно хотеть прекратить существовать, чтобы никогда не останавливаться в желании «пусть меня становится все меньше и меньше»?

Кстати, тело ведь может и взаимностью ответить. Стандартный набор страдающего нервной анорексией — сухая, щелушащаяся кожа, ломкие ноги и выпадающие волосы, аменорея — отсутствие месячных. Среди всех известных психических заболеваний смертность от нервной анорексии самая высокая. И это несмотря на впечатляющую статистику самоубийств среди страдающих тяжелыми формами шизофрении и депрессий.

Не кажется ли тебе, уважаемый читатель, что все это как-то чересчур для желания «стать как Твигги»? Может быть, вовсе не в этих злосчастных «стандартах красоты и моды», к которым якобы так опрометчиво стремятся юные девицы, все дело? Попробуем заглянуть вглубь проблемы.

Съешь моего ржаного пирожка — скажу…

Часто ли мы задумываемся о том, насколько универсальной метафорой человеческой любви является… еда?

«Преломить хлеб» на Руси означало создать дружеские отношения, дорогих гостей встречали хлебом-солью. «На, куколка, покушай, моего горя послушай», — говорит Василиса Премудрая своей волшебной помощнице в известной народной сказке, и куколка, поев, готова помочь своей подопечной. «Поешь моего ржаного пирожка — скажу, куда гуси-лебеди полетели», — говорит печка Аленушке в другой известной сказке, и капризная девочка, отвергнув нехитрое угощение, остается в поисках пропавшего братца одна в глухом лесу.

Первая форма человеческой любви, которую получает появившийся на свет младенец — материнское молоко. Первое общение — кормление. Первые отношения, которые крохотное человеческое существо устанавливает с миром — это отношения с материнской грудью. Расстройства по типу анорексии — категорический отказ от пищи — встречаются даже у грудных младенцев, а уж их-то сложно заподозрить в желании следовать модельнысм стандартам! Отказ от молока — это, по сути, отказ от контакта с матерью, первая попытка борьбы за власть в паре «мать-ребенок», первое проявление независимости пока еще очень физически зависимого, но все же отдельного, самостоятельного человеческого существа..

Так стоит ли удивляться, что нервную анорексию называют болезнью девочек-подростков? В ситуации, когда гиперопекающие или слишком контролирующие родители, что называется, «не дают вздохнуть», и по-прежнему «держат» собственное дитя за маленькое и беспомощное, собственное тело остается единственным пространством, ему подвластным. Способы же контроля в силу психологических особенностей подросткового периода жизни выбираются самые варварские. Ведь чем меньше меня присутствует в этом мире — в том самом, в котором я сам ничем управлять не могу — тем больше у меня независимости. И если другого выхода нет, я выберу вовсе исчезнуть, отказавшись от вашей еды — и тем самым отказавшись от вашей любви, которая душит и убивает, коли другого способа добиться самостоятельности реальность не предоставляет.

От еды до ненависти один шаг

Однако еда — не только «выразитель» и «измеритель» человеческой любви. Иногда еда становится инструментом для выражения совсем иных чувств. Несколько лет назад ко мне на прием пришла Марина, очаровательная молодая женщина, ведущий сотрудник редакции модного глянцевого журнала. Марина страдала нервной булимией — приступами неумеренного обжорства, когда сначала больной поглощает воистину раблезианские объемы пищи, а затем любыми способами пытается от съеденного избавиться. Булимия — «родная сестра» анорексии, и нередко эпизоды анорексии — болезненного отказа от еды, истязания себя физическими нагрузками, сменяются приступами булимии. У Марины эпизоды обжорства всегда были связаны с ее ссорами с матерью. «Я ненавижу ее, ненавижу себя,» — рассказывала она, «и напихиваюсь едой, заталкиваю ее в себя, чтобы перестать чувствовать эту ненависть». Потом девушка вызывала у себя рвоту, чтобы испытать ощущение очищения — и от съеденного, и от негативных чувств по отношению к матери. Избавиться от булимии Марине помогли сеансы психотерапии, на которых она искала и находила ответы на трудные вопросы о материнской любви и принятии, и физическое отделение от матери: на определенном этапе этой работы девушка приняла решение жить отдельно, и, несмотря на бурный материнский протест, сняла себе отдельное жилье.

Меня всегда занимала чрезвычайная популярность всевозможных «методов очищения организма» — будь то голоданием, специальной диетой или настоями трав. От чего пытаются избавиться «очищающиеся», «шлаки» каких чувств, переживаний, впечатлений настойчиво требуют выхода наружу? Остается только гадать.

Болит у семьи, а болеет ребенок

Психоаналитики отмечают, что каковы бы ни были проблемы ребенка, будь то младенец или малыш постарше, лечить его одного — бессмысленно, ибо ребенок  — лишь экран, на котором отражаются проблемы семьи. Поиск путей лечения нервной анорексии и булимии еще раз подтвердил справедливость этой точки зрения.

Недавние исследования Колумбийского университета показали, что лекарственная терапия антидепрессантами, в частности — большими дозами чрезвычайно популярного в США и Европе психотропного препарата Прозак — неэффективна при нервной анорексии. У большинства получавших такое лечение эпизоды отказа от еды возникали снова и снова. Для медицинского мира это новость плохая — ведь фоном нервной анорексии долгое время полагали глубоко скрытую депрессию, избавление от которой и сулило надежду на излечение.

В то же время, в Италии уже более 30 лет назад нервную анорексию успешно лечили методом семейной психотерапии. На прием приходила вся семья, и центром внимания оказывался не подросток, юноша или девушка, и его или ее взаимоотношения с едой и «стандартами красоты», а те скрытые внутрисемейные конфликты, выразить которые оказалось возможным только таким способом. Лечить тоже приходилось всю семью — как единый, сложный, многофункциональный организм, в работе которого что-то всерьез и надолго разладилось.

К сожалению, когда внутрисемейные проблемы тянутся из поколения в поколение и приобретают характер «скелетов в шкафу», решиться на раскрытие этого самого шкафа, отправившись на консультацию к психологу или семейному терапевту, очень непросто. Значительно проще ужасаться тому, что дочь или племянница, увлеченная примером Кейт Мосс, мечтает о модельной карьере и перешла на питание одним рисом и кефиром. Если ужасаться достаточно продолжительное время, то вопрос, стоит ли обращаться к специалистам, отпадет сам собой — дочери или племяннице потребуется срочная медицинская помощь, хорошо, если не реанимационная бригада.

Дальнейшее развитие событий — малоприятный диагноз психического расстройства, длительная госпитализация, восстановление после истощения — лишь помогают проблеме спрятаться еще глубже, прикинуться чем-то совсем иным. А в газетах появляется новый броский заголовок: «Довела себя диетой до полного истощения»…

«Спрячь меня от гусей-лебедей, матушка», — просит в старой сказке Аленушка яблоню, речку и печь, и те в ответ говорят: «Поешь моего яблочка, киселька, пирожка — тогда спрячу…». Наученная горьким опытом, девочка, прежде воротившая нос от слишком простого угощения, послушно съедает все, что ей ни предложат в обмен на помощь, заботу и любовь. Семье, в которой есть ребенок, страдающий нервной анорексией или булимией, очень непросто отведать кислого яблочка да ржаного пирожка правды о самих себе. Однако только такой путь приводит к выздоровлению всего организма, который и представляет собой семейная система